«Наш враг невидим». Как изменилась жизнь пациентов с раком из-за коронавируса

«Мне известно о шести пациентах с онкологией, которые не дождались своих препаратов. Они погибли. Для них не успели закупить лекарства», — говорит Ирина Боровова, президент ассоциации онкологических пациентов «Здравствуй». Она сама перенесла рак молочной железы и находится в ремиссии. Сейчас Ирина в больнице с подтвержденной ковид-инфекцией.
В рамках гранта Андрея Павленко журналист Наталья Нехлебова поговорила с Ириной Борововой о том, как изменилась жизнь онкологических пациентов во время пандемии.

— Вы знаете, как вы заразились?

— Я предполагаю, что заразилась во время похода за лекарствами в поликлинический корпус, там было много пациентов с проявлениями ОРВИ — температура, озноб. Там я забирала лекарства.

Третий день нахожусь в институте отоларингологии ФМБА России. По КТ, слава Богу, только начальное поражение легких.

Сейчас волонтеры нашей ассоциации продолжают работать. Мы развозим лекарства, продукты, помогаем с лечебным питанием. Привозим и отвозим пациентов в клиники. Также врачей довозим до учреждений и обратно, чтобы они не пользовались общественным транспортом и были в безопасности. Обеспечиваем врачей и пациентов средствами защиты и дезинфекции.

Мы делаем все, чтобы сейчас защитить онкологических пациентов от заражения коронавирусом. У нас 40 волонтеров и ни один еще не заболел, кроме меня.

— Есть какие-то данные о том, как COVID-19 влияет на онкологического пациента в ремиссии?

— Нет, таких данных нет. Вот я сама через это прохожу, посмотрим.

Нет даже точных данных по тому, как коронавирус влияет на прогрессирование онкологического заболевания. Известно только, что для пациентов с уже сильно распространенным заболеванием прогноз неблагоприятный. Это может быть летальный исход.

— Вы наблюдались в онкоцентре?

— Пациенты в ремиссии сейчас не имеют возможности наблюдаться в онкоцентрах. Все плановые наблюдения, которые не зависят от лечебной схемы, переносятся. В ремиссии нужно раз в год, раз в полгода или раз в три месяца наблюдаться в стационаре. Но для снижения риска заражения такие плановые визиты лучше перенести. Мы пациентам говорим, что лучше отложить сейчас наблюдение, чем инфицироваться.

— Плановые операции тоже отменяются?

— Это не так. Плановые операции как проводились, так и проводятся.

Тут надо четко понимать, у онкологического пациента плановая операция связана с экстренным лечением. Удаление опухоли — это фактически экстренное лечение для пациента.

«Планово» — это с точки зрения расписания его лечения, то есть по плану должна быть химиотерапия, по плану должно быть облучение, по плану должно идти оперативное вмешательство. Но этот план рассчитан для онкологического пациента, лечение которого должно быть безотлагательно.

Даже если учреждение закрывается по вирусной обстановке, пациентов перенаправляют в другие учреждения для дальнейшего лечения. Оно не должно прерываться.

Но, конечно, у нас есть особые случаи сейчас. Есть некоторые проблемы в маршрутизации. Ни одно медучреждение не застраховано от того, что его завтра закроют на карантин и пациентов нужно будет срочно перенаправлять в другие клиники. Это занимает время…

Мы совместно с онкологами разрабатываем схемы наиболее безопасного перемещения пациента к месту лечения. Если оперативное вмешательство можно выполнить в полном объеме в регионе, то, безусловно, мы маршрутизируем пациента туда. Подсказываем, куда ему необходимо обратиться для того, чтобы получить эту помощь. Региональные клиники сейчас активно консультируются с федеральными с помощью телемедицины.

Лекарств нет, а гематологические пациенты не могут ждать
— Всех ли лекарств сейчас хватает?

— Нет, не всех. Это серьезная проблема.

В Санкт-Петербурге, например, фактически сорваны поставки, особенно таблетированных препаратов. Учреждения исчерпали свои запасы с января по март и сейчас находятся в очень затруднительном положении по обеспечению пациентов. Это констатировал Санкт-Петербург, но в Красноярске, например, пациенты очень хорошо обеспечены всеми таблетированными препаратами. Есть ряд других регионов, где проблемы с препаратами в таблетках.

Почему так важны именно таблетированные формы? Потому что это позволяет пациента дистанцировать от учреждения. Ему выдают необходимые лекарства, и он может лечиться на дому, наблюдаясь телемедицински у своего врача. Это снижает риск заражения коронавирусом.

Части таблеток нет, а теми, которые есть в некоторых регионах, обеспечивают не так, как это необходимо для снижения риска заражения. Пациентов должны обеспечивать рецептурными препаратами на 90 дней. Но, например, Москва делает это, а другие регионы — нет. И пациенту приходится многократно ходить в учреждение, чтобы получить в полном объеме свое лечение. А это риск заражения.

Бывают случаи, когда пациент даже на месяц не может получить необходимый объем лекарств и вынужден регулярно ходить за ними в клинику. О каком снижении риска заражения тут может идти речь?

— А как обстоит дело с незарегистрированными иностранными препаратами?

— С ними очень большая проблема. Особенно это плохо для гематологических пациентов. Эти виды рака очень агрессивны, они быстро развиваются, лечение никак нельзя откладывать.

Мне известно о шести пациентах, которые не дождались своих препаратов. И мы их потеряли, они погибли. Потому что для них не успели закупить лекарства.

Этот бич с незарегистрированными препаратами был всегда. Просто с ковидом это получило еще сложную техническую проблему. Раньше технически ничего не противостояло, государство могло закупить, но была рутина — от месяца до полугода мы оформляли документы, чтобы получить препарат для конкретного пациента. Но с пандемией ситуация усугубилась. Все очень долго происходит. Сейчас нельзя просто поехать за границу и купить.

А гематологические пациенты не могут ждать. Пациенту с выявленным острым лимфобластным лейкозом, к примеру, лечение нужно прямо сейчас. И тут врачи сталкиваются с тем, что они не могут начать терапию здесь и сейчас, просто потому, что нет препаратов. Они не могут ни начать лечение, ни иногда продолжить.

Например, приехал пациент с рецидивом — ему тут же надо ввести препарат, который как раз позволит минимизировать летальный исход, но, к сожалению, пациенту приходится ждать и это упущенное время может стать фатальным.

— Эта пандемия больше всего сказалась на гематологических больных. Они особо подвержены инфекции. Как они сейчас ездят в федеральные и региональные центры?

— Вы знаете, наших пациентов ничего не останавливает. Если человек понимает, что он получит качественное лечение в федеральном центре, он туда едет.

Другое дело, что, приехав, пациенты сталкиваются с тем, что врачи не могут дать препарат, потому что его просто нет.