Уфимские ученые-онкологи предложили новую концепцию рака

Злокачественные новообразования устойчиво занимают второе место в списке причин смертности в Башкортостане. Но рак — крайне острая проблема не только у нас, но и во всем мире, поэтому поиском факторов его возникновения, перспективных методов диагностики, наиболее эффективных способов лечения и реабилитации онкобольных заняты ученые во всех развитых странах. И работают они не изолированно, а сообща.

Будущее — без скальпеля

Как говорит доктор медицинских наук, академик АН РБ, завкафедрой онкологии и клинической морфологии Башкирского государственного медицинского университета, создатель научно-практической школы онкологов РБ Шамиль Ганцев, нет такого понятия, как локальная онкология. Она может быть только мировой. Башкирские ученые в сотрудничестве с коллегами из других стран внесли свой вклад в науку, создав полный учебный комплекс по онкологии для студентов медицинских вузов. Последний учебник «Онкология 2.0» и вовсе предназначен для аспирантов и ординаторов. В нем представлена новая концепция онкопатологии.

В беседе с корреспондентом «Российской газеты» профессор Шамиль Ханафиевич Ганцев рассказал, что подтолкнуло его научную команду пересмотреть подход к развитию онкозаболеваний. Но начал с истории.

— Это необходимо для понимания общей картины, — объяснил он. — Как наука онкология появилась всего около 130 лет назад, когда открылись первые онкологические клиники в России и США. Метод диагностики был визуальный: доктор видел опухоль или ее признаки и ставил диагноз «рак», то есть когда помочь пациенту уже практически нечем. 50 лет назад появились аппараты, с помощью которых врачи смогли увидеть болезнь. Ключевое слово опять же «увидеть». А как лечить? Удалить. До сих пор так и принято — видим опухоль и удаляем ее. Со временем появился такой метод исследования, как биопсия. Стало возможным определить, рак это или нет. С помощью микроскопа мы проникли в группу клеток. В середине 50-х годов разработали препараты, способные убивать раковые клетки, а также химиотерапию и радиологию. То есть наряду с хирургией стали применять и другие методы. Всего 25 лет назад начали использовать таргетную терапию (от target — цель), позволяющую влиять на отдельные клетки. Стало меняться отношение к лечению. Если раньше рак лечили только хирургически, то сейчас в мировой практике хирургия занимает 25.% — все же она предназначена не для лечения. Вырезая опухоль, мы удаляем синдром или симптом, а не первопричину. В ближайшем будущем придем к тому, что удалять орган и вовсе не потребуется.

Даже сейчас есть локализации, где стопроцентно применяется только лекарственная терапия — гематологические заболевания, меланома, саркома. Больные с четвертой стадией рака легкого на иммунотерапии продолжают жить. Для лечения нужны другие подходы: таргетная, адресная терапия, подбор эффективных препаратов, иммунотерапия. Лучевая терапия тоже останется, но влиять надо через вены, через сосуды. Будущее за изотопами. Необходимо менять стандарты и максимально стремиться к персонифицированной медицине.
Наука двинулась дальше

В новом учебнике для ординаторов и аспирантов коллектив авторов под руководством Шамиля Ганцева представил новый подход к пониманию рака как генетического процесса.

— Без генетики онкологии не бывает. Раком не заражаются, — подчеркнул Шамиль Ганцев. — Врач завтрашнего дня должен понимать, что рак — это проблема клетки или группы клеток. Мы провели новые исследования, и мои коллеги из крупных онкологических центров мира подтвердили наши результаты. Клеток, способных вызвать рак, в организме всего 1,5 — 2.%. Они возникают очень рано, но их уничтожают другие клетки. Мы их условно называем «полицейскими». И пока «полицейских» больше, здоровье человека в порядке. Но со временем клеточное соотношение меняется, и вот тогда мы берем в руки скальпель! А надо действовать раньше — на стадии «рак без опухоли», а для этого нужно знать, как нормальная клетка преобразуется в атипичную.

Но не всякое лечение дает положительный результат. Как объяснил кандидат медицинских наук Шамиль Кзыргалин, который готовится к защите докторской диссертации, неуспешность бывает связана с тем, что при хирургическом или химиотерапевтическом удалении раковых клеток все равно остается 1-3.% раковых стволовых клеток.

— Идентифицировать их сложно, — говорит ученый. — Стволовые клетки очень хорошо защищены от внешнего воздействия. Они могут менять специализацию. Стволовая клетка — это база, субстрат, из которой может получиться любая клетка. Лекарственным воздействием ее сложно убить. Если химиотерапевтически мы выжгли 98% клеток, то через какое-то время оставшиеся 1-2,% все равно дадут повторную опухоль. Она уже мутирует и будет обладать новыми характеристиками. Осенью вышла интересная публикация, доказывающая, что раковые клетки используют те же механизмы миграции, что и здоровые стволовые. Норма и то, что мы считаем патологией, находятся рядом. Иногда сложно сказать, патология ли это.

Организм человека таит в себе не только много загадок, но и немало скрытых возможностей. Так, Шамиль Кзыргалин сделал еще одно открытие, меняющее устоявшийся научный взгляд на лимфатические узлы:

— До сих пор считалось, что количество лимфатических узлов в теле человека, а их 600 — 800, закладывается в эмбриональном периоде, а с течением жизни происходит только их истощение. Поэтому пожилые люди чаще болеют. Но мне удалось доказать, что новые лимфатические узлы образуются, в частности, после их удаления во время хирургических операций.

А заболеваемость растет…

Вроде бы и наука на месте не стоит, и в лечении используются разные методы, но количество раковых больных не уменьшается, а растет.

Связано это, по словам профессора Ганцева, с увеличением продолжительности жизни: люди доживают до «своего» рака. В Башкортостане, по данным за 2023 год, заболеваемость такая: 256,7 случая на 100 тысяч населения, или 14 544 онкологических больных. Самые распространенные виды: рак предстательной железы — 1500 случаев, столько же случаев рака кожи наружной локализации, почти 600 случаев рака почки.

Еще одна причина кроется в нехватке специалистов. Квалифицированных кадров недостаточно, особенно на селе.

— Ситуация такова, что часть клинических ординаторов не хотят идти работать в онкологию. Многие студенты учатся в медицинском университете по желанию родителей. Жаль, что так. Сегодня нужны не просто врачи, а специалисты, чей разум настроен на новые подходы, доктора, которые любят пациентов. Им необходимо прийти к новым технологиям, к лечению без хирургии, изменить понимание клетки как таковой. Все это мы описали в новом учебнике, в котором говорится не о раке органа, а о генетической природе рака. За 25 лет российско-башкирская школа онкологии выпустила учебники, атласы, руководства и пособия общим тиражом более 50 тысяч экземпляров. Причем изданы они на русском, английском, узбекском языках. Этого достаточно для подготовки специалистов завтрашнего дня, — рассказал Шамиль Ханафиевич.

Будущее у науки, конечно, есть. Несомненно, оно связано с цифровыми технологиями. Недалек тот день, когда врачи будут использовать цифрового двойника пациента, чтобы опробовать на нем лечение и, если оно даст эффект, применить его уже на человеке.

Еще одно условие развития онкологической науки — международное сотрудничество.

— Несмотря на сложную геополитическую обстановку, мы общаемся с зарубежными коллегами, что-то берем у них, что-то они у нас. Совместно обучаем кадры, — продолжил Шамиль Ганцев. — Например, я подготовил пять кандидатов наук — иностранцев. Они приезжали, учились, а затем работали по российским технологиям. Обмен, стажировки необходимы. К сожалению, для настоящего прогресса нам не хватает финансирования. Но еще важнее денег — интерес молодежи к науке. Для того чтобы достичь прорыва в лечении и профилактике онкозаболеваний, нужны реальная противораковая программа и ученые, которые могут решать задачи и проблемы глобального, мирового уровня.